Единство мира.

 

 

    Мир един настолько, насколько единым его мы понимаем.

    Казалось бы чего проще - единство мира дано нам через единство нашего мировосприятия и нет другого мира, который мы могли бы почувствовать и воспринять. Но это так, если принять наше и лично наше мировосприятие как отражающее это единство, а всякий иной взгляд на мир понимать по подобию собственного.

    Вот только единство в каждом из "миров" оказывается несколько различным.

    Единство мифа отнюдь не тождественно единству Бога, единство научного знания не совпадает с единством идеологической доктрины. В чем различие этих единств?

    В основе единства мифа лежит естественный порядок вещей, как он напрямую воспринимается природным мировоззрением. Да и миф о сотворении мира столь же естественен. «Начало всего – Хаос, заполненный тьмой и туманом. Из лона его поднялась широкогрудая Гея – твердь земная и пустой мрачный Тартар.»

    Миф мыслит этим естеством и в нем нет привнесенных абстрактных понятий, возведенных в абсолют. Да и устройство мира согласно мифа столь же естественно, хотя и наполнено порой сверхъестественными существами, а чудо преображения является его неотъемлемой чертой. Но мир мифа включает и человека, он часть этого мира. Хотя здесь же можно припомнить, что мир в мифе, помимо природного естества, тут же приобретает множественность, где есть мир загробный и мир небесный, как и просто мир вокруг нас, а проникновение из мира в мир как раз и возможно посредством чуда. "В тридевятом царстве, в тридевятом государстве, за тридевять земель". Но это не просто фантазии, миф так и понимает мир, и вполне естественно его отображает. Все эти чудеса реальны для мифа.

    Единство Бога – это единство и единственность сотворенного Им мира, как и единство Его воли. "В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог." Его воля является в конечном итоге основой единства мира. Но это единство вне естественного порядка вещей, вне какого бы то ни было мифа: Его воля - над всем миром, Его воля собирает все воедино. Но принять такое единство можно лишь в вере, иным образом оно непостижимо. И это единство никак не проявляет себя напрямую, оно незримо, но веруемо. Мир един и извечен в Боге, а все остальное тлен.

    Единство мира в рациональном мире иное. В нем оно воплощается в наличии объективной реальности. То есть сам мир понят как объект, который постигается как бы извне этого мира. Тогда восприятие единства приобретает такую вот способность отстраниться от него, а единство мира – это единство его как объекта изучения.

    Любая идеологическая доктрина свое единство и единственность обосновывает еще проще: учение всесильно ибо оно верно. А так как не может быть иного верного знания, кроме идеологической доктрины, то естественным образом этого иного знания просто не существует. Тем и достигается идеологическое единство. Другой вопрос как это единство устанавливается и поддерживается.

    Но уже сам этот ряд показателен тем, насколько не совпадают единства мифа, воли Божьей, объектной реальности, идеологической доктрины. Но может это проявление одного и того же, лишь под разным углом зрения? Тогда и контуры этих единств должны в чем-то совпадать, а одно и то же быть просто сходным в этих единствах. Естественным образом возникает вопрос, например: каков миф о боге или как примирить сотворение Богом мира – «и сказал Бог: да будет свет. И стал свет» - с другим творением - «из лона Хаоса поднялась широкогрудая Гея – твердь земная и пустой мрачный Тартар». И куда исчезла Гея, когда явился Христос? Дело-то ведь даже не в том, что сотворено, а в том, что является источником творения, и как следствие источником единства мира. Для полноты картины можно взять еще научную теорию Большого взрыва, описывающую процесс сотворения Вселенной.

    Мир оказывается устроен по-разному, основываясь на разных единствах мира. И в любом из этих миров свои «координаты», хотя для каждого конкретного мира они едины. А если принять Божественное всемогущество и основанное на этом абсолютное знание о мире, то в чем тогда состоит знание христианского бога об Аллахе, или как Брахман постигает Дао и т.д.? И незнание об ином устройстве мира и иных его именах для абсолютного знания невозможно (абсолютное знание вне времени, вне истории, что уже не дает основания считать, что нечто явлено человечеству раньше, а что-то позже), тем более, что мир един в каждом из этих представлений, а как следствие этого единства должен вбирать в себя ВСЕ проявления этого единого мира. Тогда в мифе должно быть место Богу, а Бог должен ведать о мифах, как и научное знание не должно расходиться с верой (но вера не может быть доказана, а без доказательств нет научного знания).

    И вновь возвращаюсь к началу: мир един настолько, насколько единым мы его воспринимаем.

    Возникает некий круг безнадежности. Наше собственное представление о мире основано на его единстве, ибо так мы мир воспринимаем. Но, как оказывается, устройство нашего собственного мира не подобно устройству иных миров, как они отражены в разных мировоззрениях. С другой стороны эти различия нам все же удается почувствовать, хотя проникнуть в эти иные миры не всегда дано. Тогда возможно есть все же нечто единое, что позволяет это делать?

    И этим единым началом оказывается сама способность творить эти миры, творить эти мировоззрения из себя самих. А на уровне целых народов таким объединяющим началом выступает способность генерировать культуру. Едины не миры и мировоззрения, а едина способность их творить. Вот в этой точке рождения и находит себя наша общность, хотя сами рожденные миры, «вырастая», не совпадают, они разные в своем внутреннем единстве.

    А выходом за грань миров и мировоззрений, за грань легенды и мифа, за грань веры и научного знания и тем самым возвращением их к единству оказалось возвращение в точку их зарождения, где они еще не различимы и тем едины, но их рождение уже состоялось.

    Но как тогда справиться с различием уже состоявшихся мировоззрений, как нащупать если не само их единство, но хотя бы некую идею единства?

 

    В. Ушаков.

 

Назад>>